Давно это было. Ещё руны лишние в словах писали и старые боги ходили по земле данов.
Словом, жил на берегу Хольбек-фиорда один человек по имени Хальвдан, прозванный Исбьорном. Имя он получил от своего отца Кольгрима Атлисона, поскольку был рождён от наложницы, привезённой из туманного Скоген-Лифена и купленной на барахолке в Хедебю. Несмотря на это, Хальвдан был по чести принят в род и потому рос свободным человеком и носил крашенные одежды.
В семье, однако же, он был не слишком любимым сыном и по достижении четырнадцати лет ушёл в вик со славным конунгом Эйриком Коздиная Борода.
В годы странствий и сражений обучился Хальвдан Кольгримсон ратному делу и зачаткам торговли, снискал уважение среди товарищей по гребной скамье и всё было бы хорошо, но в один из дней, когда хирд Козлиной Бороды высадился на побережье страны англов и вступил в бой с ополчением местного тана, снизошёл на Хальвдана яростный дух Всеотца.
Тогда же и заслужил он прозвище Исбьорн - белый медведь - ибо бросался на мечи врагов, не помня себя от ярости, грыз край щита и в горячке боя убил своего товарища Тори Трёхпалого.
По законам данов Хальвдан был неподсуден и, хотя и заплатил родичам Тори положенную виру за невольное убийство на большом тинге, и не был на него надет синий плащ изгнанника, всё же люди стали его сторониться.
Эйрик Козлиная Борода отдал Хальвдану причитающуюся долю за участие в последнем вике и не пожелал более связывать свою судьбу с берсерком, ибо, хоть и стоил Хальвдан десятка дренгов, но в ярости своей был опасен и непредсказуем.
На вырученные деньги Хальвдан купил небольшой надел на берегу фиорда, построил там дом и завёл себе молоденькую тир для согревания постели. Но вот беда - на него, нечасто, впрочем, продолжал снисходить дух Одноглазого, и однажды очнулся он с своём доме, где пол и лавки были залиты кровью, а за порогом лежала растерзанная тир.
Соседи ничего не сказали Хальвдану, ибо он был в своём праве, но стали опасаться его по понятным причинам. И с тех пор зажил Хальвдан Кольгримсон жизнью отшельника и нелюдима, не празднуя Йоля, не навещая соседей и только пару раз в году посещая ярмарку, чтобы продать солёную рыбу и овечьи шкуры.
Однако тяжело ему было жить в одиночку. Но не мог бедолага Хальвдан завести жену - никто из соседских дочерей не соглашался выйти замуж за берсерка - а на новую тир денег уже не хватало. Удручало и то, что пиво он пил теперь редко - некому было варить пенный напиток. А по пиву Хальвдан скучал ещё сильнее, чем по женским ласкам.
А как-то раз, в одну зиму, когда дни коротки, а ночи холодные и длинные, и скука больнее всего ранит сердце, собрался Хальвдан навестить родичей. Поскольку не было у него лошадей, собрал он котомку с припасами, выбрал подарки для отца и матери, опоясался секирой, взял верное копьё по имени Змея Битвы, да и пошагал по зимней дороге. Волков он не боялся, ночевать под открытым небом умел, огниво было упрятано в кошель, в заплечном мешке была вяленая баранина - а что ещё нужно молодому датчанину, чтобы преодолеть трудности пути? Время, разве что, да вот времени у него было полно.
А на третий день своего путешествия повстречался Хальвдану незнакомец. Да какой! Высокого роста, с рыжей бородищей, закопчёнными руками, одетый в роскошный алый плащ с меховым подбоем. Путешествовал незнакомец в санях, в которые были запряжены два здоровенных козла. Ах, какие были козлы! Не козлы - козлищи! В холке не уступали они невысокой лошади, рога были круто завинчены назад, а уж стати их свисали чуть не до земли! Знатные были, в общем, козлы, есть, на что любоваться.
- Привет тебе, незнакомец! - вежливо молвил Хальвдан. - Кто ты таков, как твоё имя и далеко ли ты держишь путь?
Тут надо сказать, что в виках Хальвдан обучился добрым манерам и, не стань он берсерком, смог бы наверняка жениться на дочке конунга и стать почтенным лагманом.
- Привет и тебе, путник, - не менее вежливо отвечал незнакомец. - Я кузнец и воин, звать меня Веуд, или Соннунг, или можешь называть меня Хлориди, или Энниланг, как тебе удобно. Еду же я в Роскилле. И, если назовёшь мне своё имя и сможешь развлечь беседой в пути, подвезу, куда нужно - мне не сложно.
- Зовут меня Хальвдан Кольгримсон - отвечал тот. - И буду благодарен тебе, и расскажу историю своей жизни и бедствий, ибо не могу найти себе ни жены, ни доброго пива, ни верной драки, ни славных товарищей.
- Что же, - сказал тогда Веуд, или Эннилаг, или Асабрагр, или Веур - садись ко мне в сани, да укройся медвежьей шкурой. Вдвоём дорога веселей. Ты будешь рассказывать, а мы поедем так быстро, что козлы мои будут скрежетать зубами. Хэй-хо! - воскликнул он и тряхнул вожжами. И сани тронулись.
Быстро ехали сани, скрежетали зубами козлы, грызя железные удила, тёмным мёдом лилась история Хальвдана, лига пути сменяла лигу. И случилось тут Соннунгу, или Вингтору, или же Хардверу захотеть справить великую нужду. Натянул он вожжи, остановил сани и велел Хальвдану подождать немного, с чем и удалился в кусты, что росли при дороге.
А Хальвдан мало того, что устал - видано ли дело, третий день в пути - а ещё и заскучал, а потом пригрелся под шкурой, да и заснул.
В общем, если бы не шкура, то всё было бы... Ну, не то чтобы хорошо, но предсказуемо. А Хальвдан в неё завернулся для тепла и случайно уткнулся носом. (А шкура была совсем свежая, и пахла зверем и кровью.) И снились Хальвдану в тот час вики, и лязг мечей, и песни стрел, и разговор секир. Снился ему конунг Эйрик, и английские таны, и епископы Белого Христа, и богатые монастыри, и прекрасные тир, и звон кольчуг, и треск щитов. И так давно не слышал он этих звуков...
И снизошла тогда на него ярость Всеотца. И проснулся в санях уже не Хальвдан Кольгримсон, а Полудатчанин Белый Медведь, и не найдя щита, чтобы грызть его зубами, впился он в священной злобе в дерево саней.
А козлы... Ну, они козлы, конечно. В смысле - животные и травоядные. Почуяли они зверя - совсем рядом, буквально за спинами. И оглянулись козлы, и увидели огромного белого медведя, что грыз клыками сани и вполне мог добраться до самого дорогого, что у козлов в этой жизни было. И заскрежетали они зубами и пустились с места в карьер, лишь бы подальше от эдакого страха. А медведь... Что ж, медведь никуда из саней не делся и деться не мог.
Так быстро бежали козлы, так резво тянули сани, что вскоре оторвались они от земли, и взмыли в небо. По мягким тучам в великом страхе бежали козлы, как по луговой траве. Вот уже и радуга заиграла на востоке. Вот уже и по семицветью цокают копыта. Вот уже дом рядом! А позади всё ревёт и рычит ужасное, а впереди пылает в ночи волшебный меч единственного привратника Биврёста - радужного моста - тёмного ликом Хеймдаля.
Вот так, рассказывают, Хальвдан Кольгримсон Белый Медведь Полудатчанин попал живьём прямиком в Асгард. Там обрёл он достойное жилище в чертогах Фолькванга, ухаживая за ездовыми кошками прекраснейшей Фрейи. Козлы же Таннгниостр и Таннгриснир до самого Рагнарёка боялись Хальвдана как огня и к себе более не подпускали.
Там же нашёл Полудатчанин и жену-валькирию по имени Аслауг, и был с ней счастлив до самого конца своих дней. А после смерти обрёл почётное место на скамьях Вальхаллы в ряду славных эйнхериев. Так исполнились его желания, высказанные однажды на зимней дороге.
Увидев же Тора-молотобойца, пешком понуро бредущим через Биврёст, Локи-весельчак хохотал так, что даже у Одина-Всеотца не поднялась рука приструнить безобразника.
Впрочем, Тор его вскоре отловил и как следует намял бока молотом-Мьёлльниром.
Просто так.
Чтобы неповадно было.
ПыСы. А кто отгадает, какое известное произведение легло в основу этой пряди - тот большой молодец!